Глава тринадцатая,

в которой создатель сомневается в возможном

 

      К праздничным мероприятиям Дня Всеобщего Извинения он относился индифферентно. Так совпало, что в этот праздничный день предстояло решиться, кто будет представлять в финале Терравидения Россию. Ожидания, что Морж Хрюнов, к этому дню сильно окрепли. Поинтересовавшись анонсами прямых эфиров он увидел, что сегодня вечером  «В доме Беллы» должен быть Савелий Артемьев. Это он, конечно же, не пропустит.

      У него возникло желание узнать еще что-нибудь новое об Артемьеве. Поиск показал, что пару дней назад музыкант был гостем Академика в его «Сомнительном-возможном».

      Дама: – Есть некое незримое хранилище мыслей, идей, откуда иногда приходят озарения, ведь озарения иной раз приходят в голову одновременно разным людям. Идеи витают в воздухе, как говорится. Для меня это не метафора и не фантастическое предположение.

      Академик: – Не только для вас.

     – С точки зрения известных законов это необъяснимо. Но вот рассуждая дальше, я говорю, что если молитва имеет силу, значит она имеет энергию. Это для меня тоже не фантастическое предположение. Пусть сегодня измерять эту энергию мы не умеем. А если научимся?

       – Я не думаю, что сила или энергия молитвы может измеряться той же единицей – джоулем, которой измеряется механическая, электрическая, тепловая и прочие виды энергии. Даже если научиться это делать. Это только так говорится энергия, но применительно к ментальным процессам, это не та же самая энергия, которая не исчезает и не возникает, а лишь превращается из одних видов в другие. Это как сила или, если хотите, энергия убеждения.

      – А я думаю, та же самая. Я думаю, что есть еще одно энергетическое поле, пока неизвестное.

      – Что неизвестное, согласятся абсолютно все. По определению, как говорится. Но вот в том же самом смысле оно энергетическое, что и все известные физические поля? Или же это поле нефизическое? Или вам непременно надо, чтобы и оно тоже было физическим?

      – Физический – значит буквальный и осязаемый? А нефизический какой? Вы не верите в существование нефизического мира?

      Господин: – Я верю. Только мне больше нравится называть его по-другому. Вас устроит, если я скажу так: помимо материального физического мира существует тоже материальный, но иной природы, нежели наш физический – иноприродный, иноматериальный? Должен сразу заметить, что я не первый, кто стал так его называть.

      Дама: – Вполне устраивает. И буду рада, если у вас найдутся еще и доказательства его существования.

      – Они у меня есть, но сочтете ли вы их доказательствами?

      – Предварительно, без предъявления как я могу сказать?

      – Мысль человека имеет иноматериальную природу.

      Академик: – Перестаньте кушать и через несколько дней расскажите это вашей голове.

      Господин: – Когда заряд батареи в каком-нибудь вашем электронном устройстве на исходе, оно настоятельно начинает рекомендовать заменить батарею, иначе, мол... Когда в радиоприемнике садятся батарейки, он перестает вообще что-либо принимать, но сами радиоволны никуда не исчезают. Мозг – это такой орган, в котором нечто иноматериальной природы порождает процессы вполне по-нашему материальные.

      – И все равно мысли могут быть вполне материального происхождения. Ученые расшифровывают работу разных участков мозга. Связи между нейронами в нашем мозгу никто не отменял. Дальше еще многое неизвестно. Но это не доказательство того, что это имеет иноматериальную природу.

      Артемьев: – На мой сугубый взгляд (да, в общем-то и не только на мой) главное, что есть у человека, и самое ценное – это его душа. Без нее человек не человек, а лишь биологическая оболочка. Объяснение такого явления, каким является душа человека, и того как она функционирует это из тех вещей которые современная наука до сих пор объяснить не может со своих материалистических позиций. И уверен, что никогда не объяснит, а лишь будет констатировать факты, не столько отвечая на вопрос о сущности сознания, сколько перечисляя его функции, констатируя и без того очевидные факты бытия души как психической реальности. Да, психология объясняет многое, но до какого-то предела. И не сможет она объяснить до конца, что такое душа человека. И только религиозное понятие о душе способно дать объяснение тем таинственным вещам, которые не в состоянии объяснить наука.

      Академик: – Два мировоззрения оперируют разными категориями, подразумевают разное под словом объяснить, и сказать, что религия объясняет что-то лучше чем наука – с этим трудно согласиться.

      – Я постоянно размышляю на эти темы. Не потому, что обязан задаваться такими вопросами, хотя и считаю, что моя профессия музыканта обязывает к этому. Размышляю и постоянно сталкиваюсь с вопросами: как функционирует душа, откуда она берет материалы и энергию для творчества, как вообще происходят эти процессы и что на них влияет? Когда ты сталкиваешься с потрясающими по своей глубине художественными шедеврами и думаешь над ними, то просто смешно считать, что они были созданы лишь потому, что в голове активизировались какие-то области мозга, между какими-то нейронами образовались связи. Я сам для себя, за многие годы размышлений выявил некоторые закономерности творческого процесса. Я всегда чувствовал, что они существуют, но не мог понять что на это влияет и почему все это происходит. И я для себя пришел к пониманию, что без Бога, без Высшего Разума такие процессы происходить просто не могут – слишком они сложны, таинственны и глубоки.

      – И даже не потому, может, что сложны, природа у них какая-то принципиально иная, не такая, с какой имеет дело наука.

      Господин: – Целое всегда есть нечто большее, чем простая сумма частей, которые составляют это целое. Если речь о материальных объектах, то это превосходство целого порождается определенностью взаимного пространственного расположения частей. Будучи лишь определенным образом расположенными друг относительно друга тысячи отдельных деталей являют собой машину, будучи же расположенными друг относительно друга случайным образом те же самые детали будут просто кучей железок. Форма твердого тела – это определенное расположение в пространстве относительно друг друга кристаллов или атомов, составляющих это тело. Одно и то же количество вещества может принимать бесчисленное количество форм, в редчайших из которых обнаруживаются удивительные свойства. Тривиальная вещь – кусок проволоки. Но тот же самый ее кусок, свернутый спиралью, оказывается не просто куском проволоки, но катушкой, у которой можно обнаружить свойство индуктивности, лишь теоретически имеющееся у проволоки прямолинейной формы. Две металлические пластины, расположенные друг относительно друга вполне определенным образом – параллельно – обладают вместе свойством электрической емкости, не проявляющимся у этих пластин поодиночке.  Так расположенные  друг относительно друга две металлические пластины являют собой конденсатор. А катушка и конденсатор, будучи определенным образом приведенными в соприкосновение между собой, вдруг становятся колебательным контуром, детектором, способным обнаруживать существование в природе электромагнитных колебаний.

      Академик: – Это понятно. А к мозгу и мыслям это какое отношение имеет?

      – Молекулы белка обладают свойствами, позволяющими им быть носителями жизни, не только потому, что состоят из определенной последовательности аминокислот. Эти их свойства возможны лишь при определенных, очень причудливых пространственных конфигурациях молекул. Почему бы еще не предположить, что определенные цепочки аминокислот, будучи каким-то образом изогнутыми, скрученными, да еще и как-то по-хитрому расположенными друг относительно друга, способны обнаруживать наличие в природе чего-то такого этакого. Не может ли мозг таким образом быть детектором некоего иноматериального мира? Не может ли тот мир быть иным по отношению к нашему лишь в той же мере, в какой иноматериальны друг другу вещество и поле?

      – Это интересно. Но вот что еще удивительно: почему же несмотря на колоссальные усилия, которые прикладывает наука уже не одно столетие, так до сих пор и не удается не только проникнуть, но даже просто продвинуться в направлении этого, как вы его называет, иноматериального мира? Разве что только мысленно. Но и мысли наши, как я понимаю вашу точку зрения, на самом деле не такие уж и наши, если не сказать, что вовсе не наши.

      – Если даже наши мысли на самом деле не наши, на чем я не собираюсь категорически настаивать, то воля выбирать, на какой мысли задержать свое внимание, воля – она целиком и полностью наша. Что же касается вашего вопроса. Если мы верим в существование иного мира, то одновременно мы верим и в то, что тот мир больше нашего, что он наш мир объемлет собой, что наш мир, наконец, подчинен тому.  А раз так, то представляются противоестественными всякие попытки своей волей добиваться от того мира пользы для мира нашего, какого бы свойства эта польза ни предполагалась бы, будь то информация, будь то материальные изменения, что угодно. Сама трудность получения такой пользы исходит из сути вещей – мы существуем для того мира, а не тот мир для нас. Граница между нашим миром и миром иным подобна полупроводниковому переходу, который легко проводит электрический ток только в одну сторону, в противоположную же с огромным сопротивлением. Вот поэтому прилагать усилия для самовольного преодоления границы нашего мира есть дело греховное, и не имеет значения, какими средствами и способами – белыми ли, черными ли – пытаться эту границу преодолеть. Если тому миру надо, он сам привнесет в наш мир ту пользу, которую сочтет нужной. Если тому миру надо, он наделит человека способностью преодолевать границу.

      – Тут нельзя не вспомнить опыт многочисленных визионеров. Все эти Сведенборги, Андреевы и прочие. Почему их опыт совершенно не сопоставим? Мир, пусть и иноматериальный, один и тот же, а то, что они своим каким-то там взором видят, совершенно разное.

      – Опыт общения с иноматериальным миром разных людей, действительно, представляется несопоставимым. Можно говорить, что он не воспроизводим. Но следует ли на этом основании подвергать сомнению реальность существования самого иноматериального мира, считать опыт визионеров галлюцинациями, болезненными фантазиями, или еще чем-то в том же роде? Представим себе, что аналогично существованию мира, большего по отношению к нашему, существует мир меньший, чем наш, мир, который объемлется нашим. И что  в нем тоже есть визионеры, которым очень редко удается заглянуть в наш мир. И пусть их взор способен воспринимать хотя бы лишь то, что находится на поверхности земного шара. Какое разнообразие реалий они будут воспринимать уже даже в таком случае! Поверхность воды и поверхность суши, высокие широты и низкие, разная погода, разные природные ландшафты и разные искусственные среды, разное время суток и разные времена года.

      Академик: – Спасибо всем. На этом я должен завершить нашу сегодняшнюю встречу, не в первый уже раз посвященную теме творчества: его природы, источников вдохновения, самих по себе творческих мыслей. Мы еще не раз будем возвращаться к ней с новыми гостями. А сегодня у нас в гостях были, напомню: музыкант, лауреат премии Грэмми Савелий Артемьев…

      Дама представляла какое-то нетрадиционное религиозное направление, господин был каким-то писателем и философом. Их имена ему ровным счетом ничего не сказали, взгляды показались сомнительными, интересоваться подробностями об их личностях желания не возникло.

 

К оглавлению