Глава двенадцатая,

в которой создатель возвращается домой

 

     Когда около полуночи он с другом, пригласившим его на этот уикенд, возвращался домой, он сказал:

      –  Меня многое восхищает в верующих людях.

      – Верующие очень сильно различаются в своих верах, – ответил друг. – Кто-то верит в богов, кто-то в Бога. И верящие в Бога, верят по-разному. Даже если ограничиться одними только христианами, не все благостно.

      – Во-первых, они уверены, что Богу до них есть дело. Это действительно круто во всех смыслах, какие только приходят в голову.
      – Если говорить о деле в наших земных представлениях, то, во-первых, есть такое направление, которое учит, что однажды создав мир, Бог далее ни во что не вмешивается. В таком смысле даже многие атеисты не возражают согласиться с идеей бога-творца. Но трудно в таком случае говорить, что Богу есть дело до чего-либо. Во-вторых, учение о предопределении, полностью разделяемое, например, кальвинистами, прямо говорит, что Богу есть дело лишь до некоторых, наперед избранных, душ. Что же до всех остальных христиан, то они скорее всего согласятся с вашим утверждением, но не знаю, как такое сознание влияет на их преобладающее душевное состояние. Зависит от глубины их личной религиозности. А влиять может и отрицательно.

      – Во-вторых, они находят в жизни особое вдохновение. С чем их можно искренне поздравить.

      – Да, конечно, можно говорить о специфическом религиозном вдохновении. Но людей, охваченных им в наше время и днем с огнем не сыщешь. Еще можно говорить, что религиозное чувство способствует вдохновению в разных видах творчества. Но опять же, исчезающе мало людей, занимающихся таким творчеством, вдохновение к которому можно черпать из религиозного чувства.

      – В-третьих, они видят в жизни порядок, знают о приоритетах. Там, где остальные сомневаются, они имеют мощную опору.

      – Вы абсолютно правы, если иметь ввиду, к примеру, мусульман, они живут по вероуставу. Но вот Христос ни о каком особом порядке жизнеустройства не говорил. И о приоритетах тоже не учил. Можно по мере желания выводить из Его учения разные конкретные правила, но это тоже зависит от степени религиозности и очень субъективно. Например, пресловутые платочки.

      – В-четвертых, они доподлинно знают, что смерть это рубеж жизни, но жизни земной, смерть совсем не конец жизни вообще.

      – Не то, чтобы доподлинно – оттуда еще никто не возвращался с подтверждением, но верят в это твердо. По самой сути без веры в бессмертие души религиозная вера теряет всякий смысл.

      Некоторое время они ехали молча. Потом разговор возобновился.

      – Верующим проще, они могут, согрешив, грехи замолить и получить прощение, а вот грех перед собственной совестью порой и всю жизнь не загладишь. И, знаешь, я готов даже сказать, что вера в Бога обществу нужна. Если собственных мозгов не хватает жить честно, то пусть уж живут по законам Божьим. Верующий боится, как минимум прогневать Бога, как максимум – оказаться в аду.

      – Очевидно, что есть и такие. Но есть и такие, кто любит Бога, а не боится кары. В любви страха нет.

      – Верующий человек чего-то не делает, потому что боится кары.

      – Человек что-то делает в силу желания. Да, или необходимости, но это другое. А если желая что-то сделать, он все же не делает этого, то в силу чего? Ну, лени, бывает такое. Или в силу страха перед возможным наказанием. А если нельзя, но очень хочется, а наказания заведомо не будет? Обязательно ли человек совершит деяние? Или возможны еще какие-то причины воздержания? Я утверждаю, что возможна еще одна причина: само по себе представление о должном или недозволительном в силу мировоззрения. Религиозное чувство дает человеку такое мировоззрение.

      – Понятно, откуда верующий понимает, почему он должен быть порядочным человеком. Но ведь и неверующий вовсе необязательно боится полицию или начальника на работе или общественного мнения. Знаю множество честных, хороших людей-атеистов, живущих честно и в мире со многими. Может быть, культура, ее правила и нормы тоже дают человеку такое мировоззрение? Может быть, этические нормы живут сами по себе, своей самостоятельной жизнью? Необязательно соблюдать ритуалы, ходить в церковь – вполне достаточно быть просто порядочным человеком, у кого заповеди не обозначены как нечто религиозное, а включены в его общечеловеческое воспитание. Пусть даже родом эти нормы из религии, если тебе это так угодно.

      – Без веры не бывает твёрдой нравственности. Не припоминаю ни одного серьезного писателя или философа, кто бы утверждал обратное. Всякие ленины-троцкие с их предшественниками и последователями, конечно, не в счет. Без религиозного чувства сами по себе этические нормы жить не могут. Еще могут в отдельно взятом человеке, но не во всем человеческом обществе. Без чувства Бога все больше и больше людей нравственно обедняются. Если нет религии, то становится принципиально возможным нравственный релятивизм. Становится возможной сколь угодно полная подмена морали юридическими нормами. Необязательно соблюдать ритуалы. И в церковь ходить необязательно. Нет, я не спорю, что все это действительно необязательно, так как говорю не о церкви, а о религии. Достаточно быть просто порядочным человеком. А чтобы быть таким, достаточно быть просто законопослушным человеком. Послушным людским юридическим законам. Послушным букве закона. И всё дозволено, если только какой-нибудь Кодекс не запрещает прямо.

      Не столько за самим по себе разговором, сколько за размышлениями дорога пролетала незаметно.

      – И все-таки я думаю, что позиция, когда за все и хорошее, и плохое – за все, им совершенное, человек отвечает сам является более честной, человечной и ответственной.

      –     А христианство учит точно так же.

      – И не надо приписывать ничего влиянию каких-то трансцендентных сил.

      –  Точнее: не надо сваливать ответственность на них.

      –  Не надо уповать на их участие в разрешении своих проблем.

      – Христианство не возбраняет такого упования, но это ни в малейшей мере не умаляет личной ответственности человека за все, им совершенное.

      – И при всех моих сомнениях в церкви, как в институте, я все же отдаю ей должное – она сумела выстроить некую линейную функцию, в которой богатство, социальный успех преходящи, потому что есть нечто более важное.

      – Тут я затрудняюсь комментировать.

      Дальше дорога некоторое время тянулась в темноте и тишине. Не темноту, но тишину он развеял, отыскав в цифровом эфире необычные звуки.

      – Что это? – спросил друг

      – Румба, – ответил он.

      – И что же это такое?

      – Ну, как тебе сказать, музыка такая. Просто музыка.

      – И чья же она будет?

      – Не будет, а была. Дидюля.

      – И как ты только умудряешься откапывать такие вещи?

      – Подруга научила.

 

К оглавлению