Глава одиннадцатая,

в которой сверкает молния и гремит гром

 

      В жарком споре в беседке наступила пауза. В эту минуту стало совершенно ясно, что Илья-пророк уже запряг свою колесницу. Из-за горизонта определенно надвигалась гроза.

      – Наука это, можно сказать, синоним развития человечества, – раздался старческий, но тем не менее вполне твердый голос лауреата. – Оно развивается  – улучшаются его познания о мире, о себе в нем.

      – Скажите, – спросил мужчина средних лет, – развитие человечества имело место быть до возникновения науки?

      – Да, конечно, ведь развитие человечества не исчерпывается развитием науки. Она возникла тысячи лет спустя после формирования первых человеческих сообществ. Она продукт высокоорганизованного общества. Является ли процесс, называемый прогрессом, безусловно благотворным – это менее очевидно. Но наука – это то, что дало нам серию научно-технических революций, плодами которых мы все пользуемся. Без науки развитие, конечно, шло: дорогой случайных находок, методом проб и ошибок.

      – Заметим, что и до появления науки развитие человечества было возможно. И общество даже было высокоорганизованным. А каково должно быть участие науки в продолжении этого процесса? Имеется ввиду развитие человечества, естественно, а не одной лишь науки.

      – Каково должно быть участие? Ну, это, простите, банально: пытаться прогнозировать…

      –  Это, действительно, банально. Но я не совсем про это.

      – Концентрировать усилия там, где нужно, или, если угодно, считается, что нужно: создание эффективного оружия в годы войны, средств от морщин в годы сравнительного благополучия.

      – И кем это считается, где концентрировать усилия?

      – Считается членами общества: истеблишментом, элитой, плебсом. Наука лишь часть инструментария человечества. Формулировка таких вопросов есть дело рук широких слоев, групп, активных элементов системы, не одних только ученых. И при этом я не утверждаю, что путь, которым мы все в итоге следуем, оптимален. И, кстати, к мнению ученых политики и другие, кто имеет в своих руках инструменты прямого влияния, прислушиваются удручающе редко.

      –   А как наука узнает, на чем надо концентрировать усилия?

      –   Применяя свои исконные методы.

      –   Ну, это понятно, что все делается по каким-то технологиям.

      – Не столько даже технологии, сколько методологии: как определить объект или сферу исследования, как выбрать ключевые направления, сформулировать гипотезы, научиться очищать эксперимент от посторонних влияний и т.д. и т.п. Всему этому учат людей, желающих заниматься наукой.

      – Это все внутрикорпоративные вещи…

      – Это все метод. Научный подход. Не принимать ничего просто на веру, подвергать все сомнению, тщательно проверять прежде чем что-то утверждать, искать альтернативные объяснения, подходы.

      – С участием науки в процессе развития человечества понятно. А как именно должно протекать дальнейшее развитие? Вот на этот последний вопрос наука может найти ответ в самой себе?

      –  В самой себе нет, конечно.

      – А знает ли она критерий выбора дальнейшего направления развития?

      – Это вопросы к таким наукам как философия, онтология, эпистемология, где-то – социология.

      – Да, да. Англичане не включают эти вещи в объем понятия sience.

      – Достаточно долго не было никакого разделения: все было одно – математика и философия. Именно так началась наука с философа и математика Фалеса. Она долгое время так развивалась, включая времена Римской империи. После в Европе развивалась преимущественно философия. А потом и она, как светское занятие была объявлена ненужной, европейские философы отправились на Восток и в Ирландию. И в Африку. В Европе стало развиваться исключительно богословие. Математика на Востоке была развита в большей степени, чем в Европе. Понятно, что время отложило свой отпечаток: в числе наук там процветала и астрология.

      – Повторяю: имеет ли наука критерий выбора дальнейшего направления развития? Человечества. Того развития, на которое она влияет.

      –  Да, конечно, критерии есть.

      – Раз вы так уверенно – конечно – это утверждаете, то не обозначите  ли хотя бы пунктирно эти критерии?

      – Например sustainable development.

      – ?

      – Концепция устойчивого развития.

      – Это я понял. Но я попросил хотя бы пунктирно, но не точками же!.. Извинить лаконизм вашего ответа может только то, что в двух словах об этой концепции не расскажешь.

      – Ну вот видите! Сами понимаете: развернутый ответ в двух словах не получится. Приходится использовать ментальные гиперссылки. И, конечно, нелепо утверждать, что у науки есть все ответы!

      – А в этом науку никто и не упрекает. Просто наука претендует на то, что – дай ей время – ответит на любые вопросы, дай бесконечное время – ответит на все вопросы.

      – Нет, не ответит. На этот счет есть теорема Геделя.

      – Даже две. Хорошо, вы правы.

      – Вот знаете, но тем не менее говорите.

      – Ну, как аргумент здесь и сейчас Гедель не пришел мне на ум. Меня заворожила мысль, что если бы наука располагала…

      – Если бы наука располагала бесконечным временем, то горизонт знания расширялся бы и расширялся. А по мере новых открытий возникают новые возможности для применения существующих методов, возникают новые сферы исследований и т.п. И этот процесс больше похож на спиральное развитие, чем на линейное ассимптотическое приближение. Как я уже сказал, наука – часть процесса развития человечества. С развитием человечества развивается и наука, с изменением понимания человечеством своего места, меняется и понимание себя науки. Рефлексия, авторекурсия. И наука говорит: есть вещи, которых мы не понимаем, давайте задумаемся, попробуем разобраться.

      – И гордо добавляет, что не существует таких вещей, понять которые невозможно, дайте только время.

      – А религия говорит, что есть вещи, которых нам никогда не понять, и поэтому сидите и не рыпайтесь.

      – Религия говорит, что есть вещи, которые просто не по ведомству науки, бессмысленно рыпаться туда со своими физическими приборами.

      – Да, есть такие вещи. Например, науке нечего делать в спорах про физическую сущность ада, или о том, сколько шайтанов могут поместиться на кончике иглы.

      –  Религия тоже такими вопросами не задается.

      – Задается. Точнее – задавалась. В классической формулировке речь шла про ангелов.

      – Давайте вернемся к вопросу про средства от морщин. Нужны такие или нет. По чьему ведомству такой вопрос? Науки?

      – Общества в целом.

      – Вот так прямо в целом?

      – Не в целом. Его представителей. Заинтересованных и могущих оказать влияние.

      – В чем заинтересованных? В развитии человечества? Да? А в каком направлении ему развиваться?

      – Если мы говорим конкретно о креме от морщин, то заинтересованных в росте рынка косметических препаратов, соответствующих услуг и т.п. И развиваться ему в том же направлении, шо и другим рынкам: в глубину и в ширину. Шоп больше тратили. Ясный пень, как мне кажется...

      – И кто это такие, кто под развитием понимает рост рынков?

      – Те, кто занимается business development. Речь именно о работе, а не о мировоззрении, не о понимании таких глобальных вопросов как: "что есть прогресс?", "куда, мол, катимся?". Development. Развитие, разработка.

      – Вот-вот! И я тут где-то недавно что-то кому-то про синонимы и оттенки смыслов говорил, про их роль в манипулировании. И я о том же самом: речь у них идет не о мировоззрении, не о понимании таких глобальных вопросов как: "что есть прогресс?", "куда, мол, катимся?" А мне вот странно, как без понимания того куда, мол, катимся, можно to develop, т.е. развивать, совершенствовать, разрабатывать, конструировать. И потом, business перед development прилагательное, указывающее, на... на что указывающее?..

      – Скорее существительное. Типа: "Развитие бизнеса", есть еще market development, product development и многая, многая.

      – Да-да, в косвенном падеже. Но корень – кто-то тут недавно напоминал, куда надо зрить! – все-таки busy.

      – Либо я совсем не понимаю, к чему вы клоните, либо вы ломитесь в открытую дверь. Разве кто-нибудь спорит, что сама по себе деловая активность в капиталистическом обществе не дает ответов на экзистенциальные вопросы?

      – Доказывать это означало бы ломиться в открытую дверь. Наша дискуссия здесь началась с разведения экзистенциальных вопросов о предназначении науки и религии. Продолжилась тем, что наш юноша, которому всё ясно, утверждал, что религия нужна для того, чтобы одним было кому поплакаться, попросить о защите и помощи, а другим, пользуясь этой людской слабостью, было бы проще ими управлять, сплачивая, объединяя и заставляя идти в одном строю. Вот только к слову не пришлось спросить его, куда идти в одном строю. Я позволил себе выразить свое несогласие с его категоричным суждением. Он обиделся.

      – Ну да. Чернышевский кажется, когда они обсуждали в своем кругу вечные вопросы, а тут на беду вошла жена и предложила всем отужинать, воскликнул: как можно думать о еде, когда мы еще не разрешили сущностные вопросы? Не помню точных его слов. Те, кто занимается business development  могут быть и верующие и неверующие. Ни к науке, ни к религии, строго говоря, это не относится. Хотя в своей работе они используют достижения наук и архетипы, уходящие в религиозное прошлое, догматы и прочее такое.

      – А что-нибудь вместо роста рынков можно предложить в качестве критерия развития общества?

      – Тысячу раз обсуждалось.

      – И если можно, то кто бы мог это что-то другое сформулировать и предложить?

      – Тоже обсуждалось.

      – Обсуждалось, но в других переплетах.

      – Понятно же, что общество – не монолит! Чье мнение, а в данном случае – бабло, весомее, тот и оказывает большее влияние.

      – Вот, вот! Что и требовалось доказать!

      – Я одного понять не могу: зачем доказывать очевидное?

      – Не впервые, не спорю. Зачем повторяюсь? Надо, Федя, надо!

      – Тем более – тематически-нейтральное. Чтобы вы потом могли воскликнуть: "Я же вам говорил!"? Ну, хорошо, вы воскликнули. И что, это имеет какое-то отношение к обсуждаемому? Или вам просто захотелось вновь испытать момент торжества?

      – Ну, вы же меня не первый день знаете. Разве я когда-нибудь так восклицал?

      – Водится за вами такое, водится! Впрочем, это – из наиболее безобидного. Пусть не дословно так восклицали, но по смыслу – именно это. Бывало, бывало, не отпирайтесь!

      – С кем не бывает? А лишний раз испытать чувство глубокого удовлетворения – кто прочь? Да только очень даже в данном случае ч.т.д. имеет отношение к обсуждаемому. Вовсе оно здесь не тематически-нейтральное.

      – Напоминаю, что я заметил, что общество – не монолит. Или вы станете утверждать обратное? Я считаю это утверждение тематически нейтральным. Оно не доказывает, не иллюстрирует, не оспаривает, что мир создан Богом или что мир создан не Богом.

      – Хе-хе! У меня и в мыслях не было ни доказывать это, ни иллюстрировать. Я не могу сказать, что мне дискуссия, где приходится излагать азы, да еще и упражнять собеседника в логике, шибко интересна. Я к другому веду разговор. Я ведь пообещал отвечать, если мне будут задавать вопросы. А вы задали мне вопрос. Так вот, без занудства: религии, в отличие от науки, дают критерий развития общества, человечества. Говорю, правда, только за христианство.

      – В высшей степени любопытно услышать, что это за критерий?!

      – Любопытно? Слушайте: Любовь.

      – Любовь как критерий?! Поясните! Как измерять, сравнивать и т.п. А начните, пожалуй, с определения.

      – Вместо определения я предложу синоним, не полный, правда, но все же: справедливость. Справедливость как критерий,  аналогично тому, как критерием является материальная выгода. Как измерять справедливость? Нравственным чувством.

      – Обычно вы строги к словам. Особенно к чужим. Материальная выгода не является критерием развития человечества.

      – В данном случае я себя сознательно не стал утруждать подбором самых точных слов, т.к. вопрос о критерии развития общества, который способно предложить материалистическое безрелигиозное научное мировоззрение, а точнее вопрос о том, что таким критерием секуляризованное общество не задается, а если задается, то на практике видит ответ в экономическом росте, пресловутом ВВП – этот вопрос мы с вами тут только что трогали, зрили в корень busy. Вы еще что-то про ломиться в открытую дверь говорили.

      – Материальная выгода – это мотивация. Не для всех, и не единственная. По аналогии и любовь – не критерий. Любовь или ее поиск как мотивация? Да, вполне может быть. Хорошо, я согласен, дать определение любви сложно. Пусть справедливость. Но вы же понимаете, что все понимают ее по-разному.

      – Конечно, понимаю. Вот для этого и религия, чтобы как можно более одинаково понимать мерило справедливости. Пример: поступать с другими людьми так, как желаешь, чтобы поступали с тобой. Возможно, что такой принцип в той или иной форме присутствует во всякой религии. Но отнюдь не всякое религиозное мировоззрение категорически настаивает на его универсальности. А христианство распространило этот принцип на всех людей без исключения – нет ни эллина, ни иудея.

      – Как же такую вещь применять как критерий, если мерило у всех разное, хуже того: все понимают мерило по-разному? То же самое, если не еще запутанней, про нравственное чувство.

      – Ничего удивительного в этом нет. Только я бы не говорил запутаннее. Сложнее. Это не прибыль возможную скалькулировать.

      – На мой взгляд, плохой вы критерий предлагаете: он очень конфессионален.

      – Так я же христианин. Я понимаю, что Любовь, особенно если именно так – с большой буквы – ассоциируется с именем Христос. Но я не вижу, почему он, если иметь ввиду предлагаемый синоним, не может быть приемлем всеми.

      – Вторая проблема – совершенная нереалистичность вашего критерия. Кстати, сам Иисус очень правильно заметил: царствие мое не от мира сего.

      – Вы абсолютно правы, что это нереалистично. Но вспомните, с чего начался здесь этот наш разговор. Мы же не какой-то практический вопрос затронули. Более того, сами христиане отлично знают, что христианство потерпит поражение. Но это не отменяет вопроса о значении религии для общества и для человека. Вот вам мой ответ на вопрос, зачем нужна религия обществу: она дает ему критерий его собственного развития. А уж как поступает с верой каждый отдельный человек – дело его личного религиозного чувства, слышит ли он его в себе и следует ему, или же затыкает себе уши.

      В это мгновение в небе прямо над беседкой одновременно сверкнула молния и раздался оглушительный раскат грома. Кому Илья Пророк это адресовал?

 

К оглавлению